Родион малиновский - солдаты россии. Читать онлайн "солдаты россии" Солдаты россии малиновский

Станция Гнивань - тихая, чистенькая. Общий зал обставлен дубовой мебелью. На спинках диванов вырезаны буквы «ЮЗЖД». Здесь же, в зале, буфет. Это по одну сторону коридора. По другую - билетная касса, багажная с обитой жестью стойкой и весами, комната начальника станции и другие службы. Прямо с перрона коридор выводит на небольшую пристанционную площадь.

На площади несколько возов: кого-то ждут. Волы и лошади выпряжены, неторопливо жуют солому, слегка приправленную сеном. В сторонке - брички с парной упряжкой. Лошади в них худые и, видно, ленивые. Да и откуда им взять прыти, если их и соломой-то не всегда кормят! Они стоят понуря голову, тупо уставившись в булыжник, которым кое-как вымощена площадь. На шеях этих кляч вместо колокольцев жестяные банки, издающие глухой неприятный звук. По этому глухому звуку и зовут крестьяне извозчиков балагулами, совсем забыв, что прозвище такое имеет иные истоки. Почти все извозчики из соседнего местечка Ворошиловки, и все евреи. Зажиточный украинский крестьянин извозом заниматься не станет - у него хозяйство, земля. Евреи же по тогдашним законам земли не имели, потому-то и вынуждены были прибегать к извозу. Они торгуются из-за каждого гроша, набивают брички до отказа пассажирами и багажом. И вот еле катится по шоссе такая чудовищная бричка, увешанная по бокам и сзади узлами, чемоданами; уныло и монотонно стучат жестянки; балагулы беспрестанно покрикивают на заморенных лошадей, по привычке изредка подстегивая их кнутами.

На шоссе, верстах в десяти от Гнивани, - большое село Сутиски, а за ним, еще верст через семь, на высоком берегу Южного Буга, раскинулось местечко Тывров с острыми шпилями костела. Местечко сплошь заселено ремесленниками и торговцами.

В Тыврове шоссе кончается. Дальше, среди просторных полей, покрытых зеленью посевов, вдоль тенистых рощ и раздольных заливных лугов, тянутся всякие большаки и проселки, в сухое время пыльные, в ненастье разбухающие от грязи. Тучи мельчайшей серой пыли в знойные дни застилают и небо и солнце. А в дождь нечего и думать проехать здесь возом или бричкой: лошади и волы тонут в клейкой черной грязи по брюхо, а повозки - по ступицы. Все это - благодатная Украина, именуемая правителями великодержавной Российской империи Малороссией!..

Ранней весной от станции по шоссе катила бричка. То и дело раздавался унылый покрик балагула: «Вьё, вьё!» Ему вторил монотонный жестяной звук самодельного колокольчика - «ба-ла, ба-ла, ба-ла, ба-ла...» В бричке сидела молодая женщина, укутанная в большой платок. Черные глаза с длинными ресницами выделялись на ее миловидном смуглом лице. Под платком она крепко прижимала к себе пятилетнего сына. Начался сильный дождь. Но женщина, казалось, ничего не замечала. После нескольких лет скитаний и бедствий на чужбине она вернулась в родные края и теперь целиком была захвачена воспоминаниями.

Вот в стороне осталась Ворошиловка. С ней связаны воспоминания молодости. В вишневом саду над Бугом она с подругами в летние ночи слушала песни соловья. Тогда в здешних местах появился землемер - высокий, статный блондин с веселыми голубыми глазами и красиво подстриженными усами цвета спелой пшеницы. Он был занят обмером помещичьей земли и нанял ее, сельскую девчонку, переносить с места на место большой брезентовый зонт, мерную цепь и треногу. В жаркие дни они купались в реке. Землемер был в два раза старше ее, но это не помешало ей безрассудно в него влюбиться. Да, так случилось. Он казался таким добрым, добрым и сильным. Он носил ее на руках, целовал, уговаривал бежать от родителей в Одессу. Это была любовь...

А потом - мытарства в Одессе. Куда деваться от нужды? В земской управе землемер получал мало, она пробавлялась случайной работой. Положение было отчаянным. Спасибо, выручила сестра Наталья: дала немного денег, ободрила и успокоила. Но счастье оказалось недолговечным. Пришла самая настоящая беда: на землемера напал с ножом в руках его обезумевший брат. Нанес несколько глубоких ран. Землемер скончался. И это в то время, когда она была на сносях.

Появился на свет сын - Ванюша. Он считался незаконнорожденным, и молодая мать знала, что в будущем его ожидают насмешки и презрение. Пришлось с повинной головой вернуться к родителям в Ворошиловку. Когда она бежала с землемером, отец и мать не находили себе места, а потом смирились, простили свою несчастную «покрытку» - как издавна на Украине звали девушек, приживших ребенка без мужа, - и полюбили внука. Но и у родных ей не повезло: умерла мать, а через год - отец. Он служил у помещика объездчиком. Пришлось перебраться к сестре Елене, которая, выйдя замуж за весовщика, жила на станции Калиновка.

Чужая семья... Кому нужна родственница с прилипшим к ней, как деготь к воротам, прозвищем «покрытка»? А за Ванюшей укоренилась позорная кличка - байстрюк. Но ему не было никакого дела до всего этого. Он носился по путям узкоколейки, прыгал по крышам вагонов, «помогал» сцепщикам и стрелочникам, провожал эшелоны, уходящие на русско-японскую войну, готовый сам забраться в вагон к солдатам. Скандалы в семье сестры, попреки, оскорбления все росли. Кончилось это однажды жестокой поркой, которую муж сестры задал Ванюше.

И вот она снова вернулась в родные места. Через знакомых удалось устроиться кухаркой в сельскую больницу в Сутисках. Что ждет ее впереди?.. Тревожные думы не оставляли женщину всю дорогу. Сын дремал, и она все больше натягивала на него платок, так что голова ее совсем раскрылась, волосы намокли, а с длинной черной косы капала вода.

В сумерках подъехали к Сутискам. Возле кладбища свернули на грязную сельскую дорогу. Остались позади огни двухклассного училища, пустынная площадь с наваленными посредине камнями для постройки новой церкви, и вот наконец впереди показался большой белый дом - больница.

Хаты в Сутисках утопают в садах. На отшибе, слева от домов, стоит большой длинный амбар, а за ним - поле. Справа - больничная территория. Она отделена от улочки, скатывающейся к реке, широким рвом и насыпью, заросшей будяками и колючками.

В больничный сад, где много груш, яблок, сладкой черешни и шелковицы, любят забираться сельские ребятишки. Тут же можно подглядеть, как сторож выбрасывает в огромную яму отрезанные врачами у покалеченных на войне руки и ноги. Страшно, но интересно. Сторож милостиво разрешает остаться на больничной территории, если помочь ему таскать дрова к кухне. Работа для мальчишек всегда найдется: возьми метлу и подмети двор у ворот или посыпь желтым песочком у входа в главный корпус больницы.

В главном корпусе - приемная, амбулатория. Прием больных по вторникам и пятницам. Лечит старый фельдшер Иван Иванович: кому порошок пропишет, кому смажет ранку йодом, кому даст полстакана касторки и тут же заставит запить ее кружкой холодной воды из-под крана. Больница имеет свой водопровод и канализацию с так называемым «местным поглощением». О, это великое дело, гордость всех служащих больницы - водопровод и канализация! Иных больных фельдшер умеет ободрить крепким, соленым словцом - говорят, тоже помогает!

Все уважают и боятся Ивана Ивановича, человека весьма своенравного, бывшего военного фельдшера. Хотя ему подкатывает к шестидесяти, у него хорошая выправка и твердая поступь. Голова фельдшера покрыта сединой, а пышные усы с подусниками, выбритые до лоснящейся синевы щеки и подбородок придают ему добродушный и вместе с тем строгий вид. Когда Иван Иванович не в духе, то врачует грубо: счищает болячки, как шелуху с картошки, заливает их йодом прямо из бутыли, а санитарка тетя Параша накладывает видавшие виды рыжие бинты, подсовывая под них сомнительной чистоты вату, обернутую марлей.

Так лечит Иван Иванович бедняков, которые с раннего утра до самого вечера ждут своей очереди прямо на площади перед больницей, привалившись к своим возам. С больными среднего сословия, которые являются на прием с некоторой мздой, Иван Иванович обращается обходительней. Ну а «достойных мира сего» - богачей - принимает сам Василий Павлович Царев - главный врач больницы, солидный человек лет сорока с небольшим, очень представительный, с приятной наружностью. Темная русая бородка и усы очень идут к его приветливому лицу и карим задумчивым глазам. Он начальствует здесь уже около десяти лет и сумел навести образцовый порядок в больнице. Его знают и уважают во всей округе, при встрече с ним каждый почтительно снимает шапку.

«Солдаты России» - литературно-художественное произведение, над которым Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский работал в последние годы своей жизни. Рассказывая о судьбе простого паренька из народа Ивана Гринько, автор дает запоминающуюся, полную неповторимых деталей картину событий, развернувшихся в России накануне и в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. Большое впечатление производят главы книги, в которых Р. Я. Малиновский с прекрасным знанием окопного быта и солдатской жизни повествует о боях в Восточной Пруссии, в Августовских лесах и в районе Мазурских озер, показывает косность и бездарность высшего русского командования, нарастание революционных настроений в рядах царской армии, появление первых солдатских комитетов и т. д. Огромный, в значительной мере малоизвестный материал приводится Р. Я. Малиновским при описании трагической истории русских солдат, направленных в ходе империалистической войны в союзную Францию.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Солдаты России" Р. Я. Малиновский бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Солдаты России

Малиновский Р. Я.

Часть первая

Глава первая

Живет Василий Павлович напротив главного корпуса в красном, почти квадратном кирпичном здании на втором этаже. А на первом помещается кухня с пекарней (если можно назвать пекарней большую хлебопекарную печь, сложенную в углу кухни). Тут же, на первом этаже, прачечная; она отгорожена от кухни капитальной стеной. В прачечной, в пару и сырости, гнут спины две пожилые прачки. Труд их каторжный, от зари до темна: ведь всю больницу надо обстирать.

Юность маршала
Свои первые награды будущий советский полководец Р.Я. Малиновский получил на Первой мировой

Маршал Советского Союза Малиновский умирал. Умирал в пятницу, как и предсказала цыганка в польском госпитале. Он всегда боялся пятниц, и вот она настигла его… Согбенная старая цыганка ходила по госпиталю, гадала раненым. Когда дошла до Малиновского, удивилась: «Какой молоденький!» Затем присела на койку, бережно взяла его руку, стала гадать: «Редкая судьба ждет тебя хлопчик. Будешь ты большим воинским начальником, много высоких наград прольется на тебя. Но берегись пятницы, этот день для тебя роковой…» Шестнадцатилетним пареньком прыгнул он в воинский эшелон, спрятался на верхней полке. Когда солдаты-пулеметчики обнаружили его, поезд уже далеко оставил родную Одессу. «Что делать с беглецом? - думали, гадали солдаты. - Не высаживать же в поле? И как он доберется обратно - у него ни денег, ни вещей?». Родион Малиновский понравился солдатам и решили они оставить его. Кормили, делились из своих солдатских пайков. И только в Вильнюсе показали воинскому начальству. Начальство отругало солдат за самоуправство, но зачислило Малиновского подносчиком патронов в пулеметную команду 256-го Елисаветградского пехотного полка.

Шла Первая мировая… Полк сражался с немцами на западном фронте. Малиновский недолго воевал подносчиком патронов, смышленый, инициативный, он быстро изучил пулемет, и начальство назначило его наводчиком. Под их полк сменил на позициях лейб-гвардии Преображенский полк и сразу же пошел в атаку. Но атака захлебнулась, полк залег на гороховом поле. Над тем местом, где лежал Малиновский со своим пулеметом, разорвалась немецкая бризантная граната. Три осколка поразили его, два - в спину, третий - в ногу. В полевом госпитале доктор вживую, без наркоза вытаскивал осколки. Боль была нестерпимая, Малиновский потерял сознание. За этот бой он получил первую военную награду - Георгиевский крест 4-й степени и звание ефрейтора. Он стал самым молодым кавалером этого ордена в русской армии. На излечение его отправили в глубокий тыл, в Казань.

Здесь, лежа на больничной койке, он вспоминал свою короткую жизнь, родной край... Родился он 23 ноября 1898 года в Одессе. Рос без отца. Мать Варвара Николаевна жила в наймах у богатых людей, работала то кухаркой, то швеей, то прислугой. Когда ему исполнилось двенадцать лет, она вышла замуж. Они переехали жить к отчиму в село Клищев Подольской губернии. Но жизнь не улучшилась, осталась у них с матерью такой же тяжелой. Дом отчима - старая хатка да покосившийся сарайчик. За хаткой - небольшой сад и огород завершали хозяйство отчима, которым управляла его мать. Она сердито встретила Варвару Николаевну с сыном. Также враждебно встретило их и село. Малиновского в открытую презрительно называли: «Байстрюк!» Это оскорбление приносило нестерпимую боль. Отношения с отчимом не сложились, и Родион сразу после окончания церковно-приходской школы ушел на заработки. Устроился помощником садовника в имение помещика Ярошинского. Быстро освоился с аграрными работами, дополнительно ко всему изготовлял черепицу. Заработанные деньги регулярно приносил матери. Но жизнь в доме не улучшалась, вдобавок начались ссоры между матерью и отчимом, который даже бил ее. Однажды, когда отчим с кулаками набросился на мать, Малиновский не выдержал, схватил печную кочергу и огрел отчима по спине. Тот от неожиданности остолбенел, но ударить пасынка не посмел: ненавидящий взгляд рослого крепкого подростка остановил его. Малиновский поцеловал мать и навсегда ушел из дома.

Он вернулся в Одессу, к тете. На жизнь Родион зарабатывал то подручным в галантерейном магазине, то грузчиком на товарной станции.

По вечерам увлеченно читал книги. Особенно нравились ему произведения на военную тему, образы мужественных героев русской истории Суворова, Кутузова, Багратиона, Ермолова…

И он решился, казалось, на отчаянный поступок, проник в воинский эшелон, уехал на войну.

…Раны Родиона начали заживать, он начал ходить. Молодость берет свое: через два месяца его отправляют в Ораниенбаум, в запасной пулеметный полк.

Началась обычная армейская служба. Малиновский с охотой занимался изучением пулемета, соревновался в быстроте разборки и сборки его частей, часто опережая своих товарищей. Отличался в меткой стрельбе. Его назначили начальником пулемета.

Неожиданно расчет был зачислен в особую пулеметную команду и отправлен в Самару. Там формировался 2-й пехотный полк, в его состав и вошел расчет Малиновского. Здесь стало известно, что их полк будет воевать во Франции.

Русское правительство дало согласие на отправку во Францию, в обмен на вооружение, в котором остро нуждалась наша армия, четыре бригады двухполкового состава, всего 50 тысяч человек. 2-й пехотный полк и 1-й, что формировался в Москве, составили 1-ю Особую бригаду. Вначале ее хотели отправить прямым путем из Архангельска, но путь этот был блокирован немецкими подводными лодками, и командование избрало безопасный, но длительный сухопутно-морской маршрут длиной в 30 тысяч верст. Эшелоны из красных вагонов-телятников катились по морозной Сибири. Солдаты мерзли. В вагонах постоянно топились железные печки, но в двух шагах от них было холодно, гуляли сквозняки. Свернули в Маньчжурию, там уже стало теплей. Вот и конечная остановка - Дайрен (бывший Дальний). Вагоны с солдатами подали прямо к причалу. Около него покачивались на легкой волне два французских парохода. Вокруг сновали японцы, теперь они, после поражения России в войне 1904-1905 годов властвовали в русских городах Дальний и Порт-Артур.

Наступила торжественная часть прощания. Русские и японские войска построились шеренгами. Русские солдаты выглядели богатырями против низкорослых японцев. Два оркестра, японский и наш, исполнили гимны Японии и России. С речью выступил командир 1-го полка полковник Нечволодов. В полной парадной форме, с эполетами на плечах и орденами на груди, он возвышался над окружившими его японскими офицерами и генералами.

Бра-атцы! Русские солдаты, богатыри земли русской! - громко, с запалом начал он. - Вы должны знать, что город Дальний построен русскими людьми, они принесли сюда, на азиатские берега русский дух, русский нрав, гуманность и культуру, чего, кстати, не скажешь о новоявленных «аборигенах» этой земли.

Малиновский удивился смелости полковника. Солдаты одобрительно загудели. Японцы не понимали слов Нечволодова, заученно улыбались.

Мы сейчас покидаем эти берега. Перед нами дальний путь, но мы никогда не забудем, что здесь каждый камень положен руками русских людей, и рано или поздно захватчики уберутся отсюда. Да здравствует наша победа! Ур-ра, братцы!

Мощное «ура» содрогнуло окрестности. Русские солдаты, офицеры грянули «ура» так сильно, что японцы вытянулись в струнку и в общем порыве одобрительно закричали «банзай». Оркестры заиграли «Боже, царя храни». После этого пароходы отчалили от пирса. Солдаты и офицеры весело обсуждали - как взбесятся японские генералы, когда им переведут речь полковника, и восхищались мужеством Нечволодова. Оказывается, он сражался здесь с японцами в ту войну.

И в мыслях не мог предугадать ефрейтор Малиновский, что через тридцать лет он уже в звании маршала с советскими солдатами освободит эту землю от японцев, исполнит предсказание Нечволодова, мечту русских людей.

Пятьдесят шесть дней шли пароходы через Индийский океан, Суэцкий канал, Средиземное море во Францию. Везли солдат в трюмах, вначале их одолевал холод, затем жара. Но вот долгожданный берег. Марсель - второй по величине после Парижа город Франции и крупнейший порт. Конец апреля 1916 года. Здесь тепло, синеет, тихо плещется море. Солдаты надели выходное обмундирование, получили в портовых пакгаузах новенькие французские винтовки.

2-й Особый пехотный полк построился для парада. С корабля знаменный взвод, вооруженный русскими трехлинейками, вынес полковое знамя. Оркестр заиграл встречный марш.

Полк двинулся по улицам Марселя. Окна, балконы домов увешаны гирляндами цветов, коврами. Всюду русские и французские флаги. Малиновский чеканит шаг в первой шеренге, которая полностью состояла из георгиевских кавалеров. С обеих сторон дороги, на тротуарах массы людей, большинство - женщины, мужчины - на фронте. Французы радостно бросают солдатам цветы, ими усыпана уже вся дорога: «Вив ля Рюси!» В ответ гремит русское «Ур-ра!». Французы рвутся к солдатам, но их сдерживают веревочные ограждения и полицейские. Наконец, на площади возле ратуши полк останавливается. Французы прорывают ограждения и соединяются с военными. Суют солдатам сигареты, шоколад, печенье. Появилось вино, солдаты уже пьют его из кувшинов. Француженки в восторге - русские солдаты все рослые, плечистые. В экспедиционный корпус отбирали лучших солдат. Француженки уже обнимают солдат, целуют. Те смущены, но мужское достоинство не теряют. Офицеры с трудом восстанавливают порядок, полк трогается. Французы провожают его, и еще долго вслед солдатам несется «Вив ля Рюси!»

Полк расквартировали в военном лагере, недалеко от Марселя. Офицеры уехали на ночь в город, солдатам же выход был запрещен. Но вот уже возле высоких каменных стен лагеря образовались толпы марсельцев. Снова появились вино, сладости...

Вскоре полк перевезли в лагерь Майи. Там снабдили его французскими пулеметами и боеприпасами. Как только солдаты изучили французское оружие, полк отправили на фронт. Перемещаясь к фронту то на автомобилях, то в поездах, то пешком, солдаты знакомились с неизвестной им страной Францией. Они видели, что здесь народ живет намного лучше, чем в России: дома кирпичные капитальные, дороги везде мощеные, земля обработана, цветет и плодоносит, питаются люди хорошо, а вино дешевое, и пьют его вместо воды. Да и климат намного мягче российского, тепло и солнечно. 1-я Особая бригада заняла позиции восточнее города Реймса, под Мурмелоном. Война здесь во многом отличалась от русско-германского фронта.

Немцы и французы так закопались в землю, что ни та, ни другая сторона не могли сдвинуть фронт. Не помогали ни страшные бомбежки, ни газовые атаки. Позиционная война не устраивала ни ту, ни другую стороны, но изменить положение они были не в состоянии.

Русская бригада оживила ситуацию. Постоянные разведки боем, неожиданные удары донимали немцев, они контратаковали и несли людские потери. Четыре месяца доблестно сражалась русская бригада и стяжала себе громкую славу среди французских войск, руководства страны и народа. Но и потери понесла большие... Отличился в боях и ефрейтор Малиновский. В немецком окружении он вместе со своим расчетом бился до последнего, сменил наводчика пулемета метко стрелял по наступающим вражеским цепям, принуждая их остановиться, залечь. Был контужен. Французская награда Бронзовый крест с мечами заслуженно легла на его грудь. Через четыре месяца бригаду отправили на отдых в знакомый уже лагерь Майи, находящийся в ста пятидесяти верстах от Парижа. Сменила их на позиции тоже русская бригада, 3-я Особая, прибывшая во Францию из Архангельска.

Время на отдыхе летит быстро, не то что в окопах. Солдат не тревожили, днем они грелись на неярком октябрьском солнышке, играли в карты, писали письма на родину, ходили в таверну, что располагалась рядом с лагерем. А ходить было на что: солдат получал двенадцать рублей царскими в месяц, унтер-офицер еще больше. За каждый Георгиевский крест добавляли еще по три рубля. По сравнению с русским фронтом, где рядовому платили семьдесят пять копеек в месяц, на французском солдаты чувствовали себя обеспеченными людьми. На свой оклад, а это по обменному курсу составляло тридцать два франка пятьдесят сантимов, рядовой мог купить дорогую вещь, например ботинки, костюм, или сорок бутылок хорошего виноградного вина. Солдаты могли позволить себе сходить в магазин, посидеть в кафе. Надо отметить, Франция трогательно заботилась о своей армии, кормили солдат хорошо, на позициях бесплатно давали вино, кофе.

Малиновский - самый молодой среди солдат, но, уже командир пулеметной команды, вел себя дружески с подчиненными. Они уважали его за мужество, за справедливость, за то что не прятался от пуль в блиндажах. У него была неуемная тяга к знаниям, он до последнего винтика изучил пулемет, карабин, практически овладел основами воинской науки. Малиновский становился серьезным умным мужчиной. Купил себе фотоаппарат «Кодак», научился фотографировать, снимал товарищей. Самостоятельно изучил французский язык и даже писал на нем. Узнавшие об этом пулеметчики в очередь становились к нему, чтоб написал письмо «маман», то бишь возлюбленной. У многих русских солдат во Франции была своя «маман», послать ей письмо на французском было проявлением внимания и любви.

Отдых кончился. Бригаду направили под Сюлери, недалеко от Реймса. И снова бои, снова кровь и смерть. Затем русских бросили в атаку под Бримоном. Здесь союзники, страны Антанты, осуществляли стратегическое наступление на Германию. Наши полки на своем участке сломили сопротивление немцев, но понесли огромные потери. Пять тысяч русских солдат и офицеров погибли в этой бойне. Общие же цели союзниками не были достигнуты. Малиновский в этом сражении был ранен в руку, раздробило кость левой руки, и отправлен в госпиталь.

Пока Малиновский лечился в Бордо, Сен-Серване и Сен-Мальо, в России произошла революция. «Царь отрекся от престола! За кого воевать?» - думали солдаты. - За кого и за что проливать кровь, отдавать молодые жизни?» Протестные настроения подогревали агитаторы большевиков. Бригада отказалась сражаться. «Отправляйте на родину!» - требовали солдаты у командования. Бригаду отвели с позиций в тыл, в лагерь Ла-Куртин. Главноначальствующий всеми русскими войсками во Франции генерал Занкевич принимал различные меры воздействия, чтобы заставить солдат снова пойти на фронт. Те продолжали митинговать. Поступил приказ разоружиться, солдаты наотрез отказались его выполнить. Тогда лагерь окружили верными командованию войсками. 2-я Особая артиллерийская бригада начала обстрел казарм. Восставшие ответили из пулеметов, отбили несколько штурмов. Наступавшие и обороняющиеся сходились даже в штыковых атаках. Русские убивали русских! На третий день ла-куртинцы сдались. Половина их небольшими командами была отправлена на разные грязные работы по всей Франции. Вторую, зачинщиков и самую непокорную часть ла-куртинцев этапировали в Африку, во Французские колонии.

Малиновский попал в каменоломни, за колючую проволоку. Долбить камень - работа тяжелая, вдобавок ко всему болела раненая рука. Каторжный труд и плохая кормежка предвещали печальный конец. А тут до него дошел слух, что Советская Россия заключила с немцами Брестский мир, по которому его родная Украина оставалась оккупированной Германией. Этого позора Малиновский вынести не мог и написал заявление о поступлении на службу в Иностранный легион Франции, чтобы сражаться с немцами. Его зачислили в 1-ую Марокканскую дивизию. Он попал во взвод, в котором воевали такие же добровольцы-русские. Марокканская дивизия считалась лучшей во всей французской армии. Ее бросали на самые опасные участки фронта, ею «затыкали» дыры немецких прорывов, она воевала, почти без передышки. В сентябре 1918 года дивизия штурмовала укрепленную «линию Гинденбурга» немцев.

В ноябре этого же года Германия капитулировала. Русские солдаты истосковались по России, по дорогим сердцу родным и близким, требовали отъезда на родину. Но французские власти не спешили отправлять их. И лишь в августе 1919-го Малиновский с группой русских добровольцев на товаро-пассажирском пароходе отплыл от берегов Франции.

Три с половиной года находился на французской земле Малиновский, и теперь двадцатилетним закаленным в боях воином возвращался на родину. Многое пришлось пережить за эти годы.

Ему почему-то вспомнился медвежонок Мишка. Он остался во Франции. Всю войну прошел он с русскими солдатами, был на передовой, переносил все тяготы окопного быта, даже попал под немецкую газовую атаку, был отравлен, но выжил.

Медвежонком приобрели его в Сибири солдаты одной из рот, когда ехали в поездах на Дальний Восток. Затем он благополучно пережил длительное морское путешествие. Во время торжественной встречи русских войск во Франции он шел вместе с армейскими колоннами. Увидев медвежонка, французы приходили в восторг, осыпали его цветами, бросали сладости, шоколад, но он не подбирал их, шел уверенно вперед, словно понимал значимость момента.

Мишка был всеобщим любимцем. Солдаты играли с ним, боролись, кормили и чистили его. На фронте все знали о нем, даже французское командование и сам генерал Гуро, командующий 1V Армии. Мишка любил русских солдат, привечал, он отличал их по цвету серо-зеленой формы, и недоверчиво относился к французам с их яркими мундирами и красными брюками.

И вот он, теперь уже взрослый медведь, символ России, остался на чужбине. Там же остались тысячи и тысячи русских солдат и офицеров, сложивших свои головы в боях за Францию... Вечная им память! Малиновский смахнул непрошеную слезу.

Путь до родины был утомителен и долог, и едва не закончился катастрофой. Уже перед самым концом плавания, перед Владивостоком пароход попал в шторм, и даже не в двенадцатибальный, а в тайфун. Обычно суда, попавшие в тайфун, не выживают - тонут. Но Бог смилостивился над многострадальными русскими воинами, и они сошли на дальневосточную землю. Здесь была власть Всероссийского правительства во главе с адмиралом Колчаком. Белые предложили возвратившимся из Франции вступить в ряды их армии. Малиновский с товарищами отказались. Офицеры комендатуры с пониманием отнеслись к солдатам, сражавшимся с немцами на французской территории, посадили их на поезд, направляющийся в Омск. Фронт между белыми и красными проходил западнее города. По дороге солдаты узнали, что красные не столь лояльны к бывшим царским военнослужащим, как белые, поэтому решили переходить фронт по одиночке, тайком.

Малиновский брел по снежной целине, вдоль телеграфных столбов. Он знал, что они тянутся вдоль дороги, идущей на Москву. Стояло начало ноября, снегу в Сибири уже навалило по колено. Брел два дня, устал. Когда стемнело, решил выйти на дорогу, по укатанному зимнику легче идти. Только вышел, и окрик: «Руки вверх!»

Его схватили красноармейцы, начали обыскивать. Нашли у него книги на французском языке, вдобавок иностранные награды-кресты. «Ко-онтра! Белогвардеец! Колчаковский лазутчик! В кусты его, на распыл!» И за малым не расстреляли.

Неожиданно передумал старший дозора: «Гони-и его в штаб! Он ценные сведения даст». В штабе полка уже находились его товарищи, пересекавшие фронт в других местах. Это спасло Малиновского. Их тут же зачислили в 240-й Тверской стрелковый полк и направили в пулеметную команду. На следующий день Малиновский и его товарищи уже шли в обратную сторону, наступали на Омск, на столицу адмирала Колчака.

Так неожиданно начался новый звездный путь Родиона Яковлевича Малиновского, ведущий его на самый верх военной карьеры: он станет Маршалом Советского Союза, министром обороны огромного могущественного государства - СССР.

И вот еще один зигзаг судьбы. Когда Малиновский уже воевал против армии Колчака, представитель адмирала при союзных правительствах в Париже генерал от инфантерии Д. Щербачев и Георгиевская дума в сентябре 1919-го награждают его за подвиг при прорыве «линии Гинденбурга» Георгиевским крестом 3-й степени. Но об этом Малиновский никогда не узнает...

Превыше всего на свете он ставил служение Отечеству. Написав в конце жизни документальное произведение «Солдаты России», он сам определил свое главное звание и призвание - солдат России.

Леонид Южанинов
Специально для Столетия